Олена Бокова Olena Bokova

Почему он [чоловік] ушел c этого завода? Потому что больше трех лет не платили зарплату вообще. — А как вы выживали? — В основном родители получали уже пенсию. Что-то завод как-то платил бартером, какие-то продукты выделялись. Выжили случайно. Но когда уже мы не смогли купить своему ребенку ботинки, в школу чтобы он пошел, то это уже последняя была капля, увольнение и просто какой-то там начали заниматься предпринимательской деятельностью. — Вы вдвоем? — Сначала он. Я еще какое-то время на заводе поработала, а потом просто ушла оттуда. — Не страшно было начинать предпринимательскую деятельность в то время? — Это была уже такая безысходность, что уже было ничего не страшно. Вообще уже было все. Он у меня еще был ведущий конструктор, то есть у него уже свой собственный станок был в производстве. То есть он был не последний человек на заводе. И потом, когда все приходили на рынок посмотреть, как торгует ведущий конструктор, со стороны, было стыдно.

Блокпосты. Блокпосты — это было отвратительно. Ми когда уехали на Оскол, мы там... Я ездила в Харьков, на маршрутке поехала. И вот люди [пасажири], которые не были в Краматорске, Славянске, — а там тоже были блокпосты в таком виде, — и все с таким удивлением доставали телефоны, они фотографировали, им было так интересно, а я просто ехала и плакала, потому что мне было противно. Мы в этом жили. И это просто было такое ни с чем не сравниваемое. До сих пор я вспоминаю, и у меня чего-то черного, грязного, липкого ощущение.

Это было очень тяжело. Это был такой поезд, на который мы случайно... Как обычно, все было случайно. Повезло с самолетами, повезло с поездами, повезло с перевозчиками. Вообще-то это единственный поезд, который [їхав у тому напрямку] — он шел до Лимана с выключенным полностью освещением. И я думаю: как мы будем добираться до Краматорска? Непонятно. И его перенаправили на Краматорск. Мы в три часа ночи приехали в Краматорск. Нам открыли вокзал. Нас там было человек десять со всего поезда. Мы там переночевали до утра. И там были люди с Волновахи, у которых [російські окупанти] все забрали. У них ничего не было. У них даже вещи их забрали, которые они себе собрали. И они какие-то курточки рассматривают, достают. Про себя думаю: зачем они взяли эти вещи? Это абсолютно бесполезные [речі]. А это все, что у них было на тот момент. Это было две женщины и один мужчина. Я их лица никогда не забуду.