«Дело здесь совершенно не в Пунине, дело совсем не в нем. Все эти люди, которые тоже меня называли «шпионом» — они останутся все равно такими, они останутся такими. Я всегда говорю о том, что это «коллективный Путин». Понятно, что есть репрессии, понятно, что людей прямо сейчас, как три дня назад, насилуют даже не то, что в отделении полиции, домой приходят и гантелей насилуют. Это все понятно. Но я столько ездила, столько разговаривала с людьми и всегда говорю, что 80 процентов, или 84 процента на выборах — не все их «рисуют», большая часть их не «рисует» — люди, правда, верят в Путина. Я со столькими говорила: у них везде Путин хороший. Они проваливаются под пол на почте, они умирают без лекарств, но Путин хороший. А америкосы… далее по тексту. И это очень сложно ощущать себя такой чужой в стране, просто чужой. Они все думают иначе. Вот почти все. У нас в Пскове была горстка 15 человек, которые так или иначе, крутились вокруг команды Шлосберга, они все сейчас разъехались, абсолютно все. Потому что мы со многими из них, когда разговаривали после отъезда, сходились в мысли, что мы там не нужны, мы просто там не нужны».
«А когда я стала «иноагентом», даже в Instagram, который я задумывала изначально как личный дневник, я больше не смогла вести, у меня не осталось личного пространства: фотографии природы — даже их надо было сопровождать этой идиотской припиской «Данное сообщение…». Я вообще ничего не могла выложить без этой дурацкой приписки. И это ощущение, что я добровольно навешиваю на себя какое-то преступление — именно так я это проживала — было ужасно. Но ужаснее всего оправдываться. Потому что Псковщина — это пространство, где нет интернета, можно выехать за 12 км от города и сеть уже не ловит. Но ловит 1-й канал, ловит Россия24, ловит Россия-1. И люди, правда, верили, что я «шпион». Они вот прямо серьезно верили. «Дядя Сэм» мне говорили, чего только не говорили. Это так унизительно, приезжать к людям, откликаясь на их собственно беды и проблемы, и слышать: «А вы шпионка. А вам что здесь надо? Что вы здесь вынюхиваете? Да, мы знаем — вы иностранный агент». Это унизительно, правда, говорить, нет, я на самом деле хорошая, я вообще за вас. А они: «Работаете-то на кого?» Это ужасно. Я такого не заслужила. Это какой-то чертов перевернутый мир. Меня задолбало оправдываться, и с каждым разом этих оправданий становилось все больше и больше. Абсолютно гнетущая атмосфера, где ты чужая. Просто чужая в этой стране. Подавляющее большинство людей думает иначе — они убеждены что я, преступница. Они, правда, в это верят. И это очень морально тяжело всякий раз чувствовать себя преступником в своей собственной стране».
«Я писала очень много о медицине. Тогда у нас была серия нападений на фельдшеров скорой помощи. И снова случилась абсолютная дичь: меня вызвали на допрос в Следственный комитет и начали пытать — кто мой источник в этих публикациях. Я сослалась на закон о СМИ, они начали говорить, что законы о СМИ тут не работают, и я должна назвать. Это было колоссальное давление в течение нескольких часов. Я не назвала источник. Но я сидела в очередной раз шокированная: я вообще-то за вас вашу работу делаю, это вы должны разгребать эти чертовы нападения на фельдшеров, это ваша следовательская работа. А вы вместо этого прессуете меня, девочку-журналистку, которая об этом пишет. И это был не один, а два или, по-моему, три допроса, когда меня туда дергали. Абсолютно нездоровая история».
Людмила Савицкая — филолог, региональный журналист по Псковской области. Родилась 22 января 1991 года в городе Силламяэ Республика Эстония, где жила ее бабушка, но взрослела в городе Печоры, а в 2013 г. окончила филологический факультет Псковского университета. Работала корреспондентом «Комсомольской правды». В 2015 году была пресс-секретарем депутата Псковского областного Собрания Льва Шлосберга, а затем корреспондентом газеты «Псковская губерния». Автор репортажей и статей в социальной сфере Псковской провинции, где она выявляла моменты несправедливости и защищала простых людей. Лауреат престижной журналистской премии Сезам. После закрытия «Псковской губернии» работала в проекте Михаила Ходорковского МБХ медиа и на радио «Свобода» в проекте «Север. Реалии». Ей угрожали за критические публикации представители русской православной церкви и сотрудники ФСБ, у нее взломали квартиру. В 2019 г. ей навесили статус физического лица — «иностранного агента». Она обжаловала этот статус в суде, доказывая, что она «агент России» и работает во имя интересов ее жителей. Но работать в журналистике стало невозможно: парадоксально, но сами пострадавшие легко признали ее «шпионкой». Знакомый сотрудник полиции тайно предупредил, что у нее дома установлено прослушивающее устройство. Оставался единственный вариант выжить, не сесть в тюрьму и пробовать начать новую жизнь — покинуть Россию, уехать в эмиграцию, при большом внутренним сопротивлению отъезду. Вместе с супругом Дмитрием выехала в эмиграцию, живет в Праге.
Hrdinové 20. století odcházejí. Nesmíme zapomenout. Dokumentujeme a vyprávíme jejich příběhy. Záleží vám na odkazu minulých generací, na občanských postojích, demokracii a vzdělávání? Pomozte nám!
